Считается, что сегодня оффшорный бизнес переживает не лучшие времена. После Принятия в США осенью 2001 года «Патриотического Акта» резко ужесточился контроль над долларовыми операциями, составляющими основу международного бизнеса и смысл существования оффшоров. К этому добавилось пристальное внимание к Украине контролирующих органов разных стран, как к третьей в мировой истории стране (после Науру и Нигерии), к которой были применены санкции FATF. Может сложиться впечатление, что места для банковской тайны в новом мире не осталось, и нигде большие деньги не могут чувствовать себя в безопасности.
Тем не менее, даже беглое ознакомление с отечественной фондовой информацией показывает, что зарубежные компании вольготно чувствуют себя на нашем рынке корпоративных прав. По оценкам ФГИ, 52% собственников приватизированных украинских предприятий — оффшорные или транзитные компании (которые чаще всего представляют интересы отечественных олигархов). В горно-металлургической отрасли, по данным ГНА, эта цифра в конце прошлого года составляла 77,8%. Итак, оффшорный бизнес не теряет актуальности. Ведь даже неблагоприятствующая оффшорным финансовым потокам международная конъюнктура возникла сегодня не в первый, и не в последний раз: разговоры о закате оффшорного бизнеса возникают в той же Америке после каждого крупного финансового скандала (дело «Энрон», дело BCCI, дело Bank of America). И каждый раз юристы находят для финансовых потоков новые пути с минимальными потерями. Находят и сегодня — дело лишь в цене вопроса. Последняя слагается из цены их профессионализма и допустимых расходов при движении средств. Совсем без потерь сегодня не получится.

Оффшоры по прежнему «на плаву»

Главная задача оффшора — защитить средства их владельца. В первую очередь — от поборов государства (налогов и прочих платежей). Будем исходить из того, что совсем не платить налоги не стоит; принцип «заработал — поделись» зафиксирован даже в «понятиях». Однако ставки налогообложения многим предпринимателям кажутся необоснованно высокими (и Украина тут не исключение — от своих налоговых органов стонут и немцы, и англичане, и особенно американцы). Потому возникает необходимость в т.н. «налоговом планировании» — схемах минимизации отчислений, основанных на различиях в налоговом законодательстве разных стран. Прямых нарушений закона в этих схемах обычно нет. Самый простой пример — кипрская компания-нерезидент облагается налогом по ставке 10% (до 1 января 2002 года было вообще 4,25%). Согласно договору о избежании двойного налогообложения между нашими странами, именно столько налога с прибыли можно заплатить совершенно легально (а не 25% как у нас), сделав ее учредителем украинского предприятия. При этом Кипр не входит последние версии подготавливаемого ежегодно Кабмином перечня оффшорных зон, и прибыль в адрес кипрского учредителя не облагается налогом у источника (у нас — обложение 15% прибыли). К тому же, с 2004 года Кипр станет членом ЕС, то есть «респектабельной юрисдикцией». Как видим, даже в такой «лобовой» схеме выгода налицо, а опасности никакой. А схемы на практике применяются гораздо более интересные (например, «кипрско-британский бутерброд»). Расходы все равно будут, и чем легальней схема — тем они больше. Но с налогами они пока не сравнятся.

Больше сложностей с другой частью задачи оффшора — сохранением тайны владельца средств. Это необходимо для защиты средств от «форс-мажора», например, в случае проблем с властями. Особеннно актуальна эта задача для бизнесменов из стран с политической нестабильностью, к которым можно отнести и нашу. О задачах «отмывания» средств от нелегального бизнеса пока не говорим — их специфика позволяет применять более «одноразовые» и более дорогие схемы, неприемлимые для системного бизнеса. Ранее оффшоры были не только «налоговыми гаванями», но и «гаванями анонимности»: владельцами оффшорных компаний выступали «номинальные акционеры», возглавляли их «номинальные директора», управляли их делами секретарские юридические фирмы, а имена реальных владельцев не разглашались. Однако сегодня принятый после 11 сентября «Патриотический Акт» перекладывает на американские банки часть ответственности за происхождение обслуживаемых ими средств; а ведь любой расчет в долларах осуществляется через корсчета в американских банках. Кроме того, деньги всегда оставляют «след» в виде архивов платежек и логов электронных транзакций.

Мир против оффшоров

«Патриотический Акт» (игра слов: USA PATRIOT Act — аббревиатура от Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism, «Акт об Объединении и усилилении Америки путем предоставления соответствующих средств, необходимых для противодействия и противостояния терроризму») — целый комплекс документов, направленных, как шутят злые языки, на построение в Америке тоталитарного общества. Финансовая его часть — «Закон о противодействии международному отмыванию денег и финансированию терроризма». Он дает различным структурам — и силовым, и финансовым, значительные полномочия. Во-первых, составлять «черные списки» стран, финансовых институтов и даже отдельных классов транзакций; банкам предписано применять в отношении членов этих списков ряд мер, касающихся учета, архивирования, выяснения источника и направления средств. Во-вторых, вводятся особые меры проверки клиента при открытии счетов — углубленная идентификация, в том числе выяснение бенефициариев, или, при открытии корреспондентских счетов для банков с офшорной лицензией (на работу только вне страны регистрации) или из «подозрительной» юрисдикции, получение полной информации на все его банки-корреспонденты. А это значит, что информация об украинских владельцах тех или иных средств потенциально может достичь и наших «борцов». В-третьих, полностью запрещены корреспондентские счета с «виртуальными банками» (shell banks) — банками, не имеющими физического присутствия (т.е. работающего офиса), существующими без офиса и персонала, лишь в виде банковской лицензии и набора корреспондентских счетов, управляемых с ноутбука владельца банка. Такие банки являются одним из наиболее эффективных инструметов налогового планирования. В-четвертых, закон предусматривает возможность ареста средств на межбанковских счетах в США.

Аналогичные меры — жесткая процедура идентификации участников транзакций, повышенное внимание к этим транзакциям и учет их, а также возможность ограничения транзакций — применяются к средствам компаний из стран «черного списка» FATF. Кстати, в силу других критериев этой организации, на сегодня в него входит лишь три «отпетых» оффшора — Науру, Острова Кука, Сент-Винсент и Гренадины. С компаниями и банками, зарегистрированными в этих странах, действительно будут проблемы — причем не только в Украине и США, а везде (тем не менее, оффшоры эти не умерли и не собираюстя — см. ниже).

После 11 сентября FATF получила новые полномочия по противодействию финансированию терроризма. Особенно интересны ее рекомендации относительно контроля над системами перевода денег, как банковскими так и небанковсими (предлагается обращать внимание не только за движением средств по счетам, но и за наличностью — напрмер, на получателей и отправителей крупных сумм неясного назначения, а также на операции с банкоматами), а также контроля над финансовой деятельностью некоммерческих организаций. А ведь кроме «черных списков» американского казначейства и FATF существует еще целый ряд организаций, стоящих на пути свободного перемещения оффшорного капитала. Прежде всего это Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), одной из главных задач является именно борьба с «вредоносной налоговой конкуренцией» (то есть, с возможностями решения «первой оффшорной задачи»). Правда, ОЭСР не имеет полномочий на применение санкций, ее деятельность сводится к изданию рекомендаций (которые должны выполнять почти четыре десятка стран-членов), а также традиционного «черного списка» «стран-налоговых убежищ» (сегодня это Андорра, Вануату, Либерия, Лихтенштейн, Монако, Маршалловы острова, Науру — последняя входит и в список FATF, в общем, «оффшор-герой»). Однако совсем сбрасывать со счетов наработки этой организации нельзя — в ходе взаимного согласования позиций стран-ее членов возможны значительные изменения в их налоговых законодательствах, существенно усложнящие жизнь отечественным владельцам оффшорных компаний. Еще одной интересной службой, от которой иногда страдали, и могут пострадать в будущем владельцы оффшорных компаний, является Управление контроля зарубежных активов госказначейства США (OFAC), действующее на основе президентских полномочий военного времени и чрезвычайных ситуаций. Его задача — обнаружить и блокировать вражеские активы, оказавшиеся под контролем США (на корсчетах иностранных банков в американских). У этой службы есть свой «черный список» стран и режимов, считающихся террористическими — типа Кубы, Ирака, Северной Кореи и так далее. Иногда в него попадают оффшорные зоны. Так, в 2001 году туда попала Либерия. Санкции тогда касались лишь экспортеров алмазов, однако стала проблемной и работа других направлений оффшорного бизнеса в стране (главным из которых является предоставление «удобного флага», под которым на тот момент ходило 12% мирового тоннажа торговых судов). Вторым примером стали санкции против Югославии, введенные в 1998-2001 годах за геноцид в Косово. Югославия не является оффшором, однако в ее состав входит Черногория. В 1996 году, в порядке отделения от федерации, в ней было введено законодательство, позволяющее создавать оффшорные компании, в том числе банки (это все равно что такое законодательство ввел бы, например, Крым). На рубеже веков черногорские компании пользовались огромной популярностью среди российских и украинских бизнесменов — по некоторым данным, до 60% из них имели СНГовские корни. Когда грянул гром — на долларовых корсчетах черногорских банков (за компанию с югославскими) были заморожены сотни миллионов долларов из наших стран. Причем, во многих случаях, эти средства остаются в заблокированном состоянии до сих пор — несмотря на то, что санкции давно сняты: процедура разблокирования очень сложна.

Золотые руки адвокатов

Впрочем, хватит о грустном. Как уже отмечалось, даже в этих условиях существует немало возможностей как для «налогового планирования», так и для обеспечения безопасности активов. Более подробно о существующих схемах — в следующих материалах по теме, сейчас — лишь общие принципы. Главное — прямые иностранные учредители украинской компании, получающие дивиденды от ее деятельности, а также компании, с которыми заключаются договора о внешнеэкономической деятельности (то есть, на счета которых направляются средства), должны принадлежать к «респектабельным юрисдикциям». То есть, странам, которые не входят в различные «черные списки» (а также в Кабминовский список оффшорных зон); желательно также, чтобы страны эти входили в ЕС или другие солидные международные организации. А вот «вторым эшелоном» — учредителем или поручителем «европейских фирм» — уже могут стоять компании из оффшорных территорий. Желательно, правда, не из «отпетых» (приветствуются страны Британской Короны).

Законодательства многих европейских стран предусматривают налоговые льготы на доходы, полученные за рубежом. Кроме того, эти страны имеют широкую сеть соглашений об устранении двойного налогообложения, что и делает их удобным транзитным пунктом для перевода капиталов. К этой группе стран относятся, например, Швейцария, Нидерланды, Люксембург, Кипр, Дания, Ирландия, Австрия, Исландия, Великобритания. Именно компании из этих стран можно все чаще увидеть в числе претендентов на приватизационных конкурсах, или в числе собственников украинских предприятий. При этом общий уровень налогообложения в этих государствах в целом соответствует мировым стандартам и не является льготным (налог на прибыль — до 40%). Однако по определенным видам операций — например, по дивидендам, полученным от бизнеса за рубежом, или по доходам от купли-продажи активов за рубежом (для финансовых компаний), по направляемых за рубеж кредитам (для банков), операциям с нематериальными активами, имеются значительные льготы, вплоть до нулевых ставок. Остается свести взаимодействие, например, украинской и голландской компаний к этим видам деятельности. Другой схемой может служить посредничество «респектабельной компании» между украинской компанией и оффшорной, путем подписания агентского соглашения с последней, или выдачи доверенности на ведение деятельности в ее пользу. При этом все контракты, счета, переписка ведутся от имени «респектабельной» компании, и она же получает на свой счет выручку. Затем выручка переводится на счет оффшорки, за вычетом комиссионных. При этом в европейской стране налоги уплачиваются только с суммы этих комиссионных. А в целом, существует так называемое правило «пяти флагов»: вести бизнес в одной стране, регистрировать компанию в другой, открывать счет в третьей, жить в четвертой и управлять компанией из пятой страны. Например, украинский предприниматель открывает головную фирму в Великобритании, счет — в оффшорном банке, ведет бизнес в Украине, имеет вид на жительство и недвижимость в Черногории, а управляет компанией из гостиницы на Кипре. Всего же в мире известно около 300 юрисдикций, предоставляющих возможности различных схем налогового планирования. Из них классических оффшорных территорий максимум полсотни. Законодательство всех стран постоянно меняется — под действием как внутренних, так и внешних (различные рекомендации и санкции) причин. И вместе с закондательством меняются и «налоговые каналы». На смену «голландско-антильскому сэндвичу» приходит «голландско-мальтийский канал»; Кипр перестает быть оффшором, однако становится «респектабельной юрисдикцией», и так далее. В общем, хочешь похудеть — спроси своего юриста, как. Потому что чем длиннее и изощреннее такая цепочка, тем дороже ее поддержание обходится ее владельцу. Применять сложные схемы типа «респектабельная агентская компания — оффшорный холдинг (включающий в себя банки, финансовые и страховые компании, инвестиционные фонды), расположенные в трех-четырех странах» могут себе позволить лишь бизнесмены, чей годовой оборот составляет несколько миллионов долларов. То есть, как минимум, начинающие олигархи.

Кстати, для откровенного воровства — то есть для единовременного перевода денег за рубеж — рекомендуется как раз использовать цепочку чисто оффшорных компаний. И в нее желательно включить «отпетые» территории типа Науру. Действительно, концов средств, когда-либо переведенных в эту страну, не найти. Не зря США прямо запретили своим банкам корреспондентские отношения с наурийскими банками. Ведь лучший способ спрятать концы когда либо переведенных туда средств — ограничить контакты. Кстати, по информации Центрального банка России, в одном только 1998 году российские банки перечислили на счета банков в Науру около 70 млрд. долл. (цифра порядка годового объема российского экспорта за этот год). В том же году, напомним, был объявлен дефолт России по ГКО — на сумму порядка 45 млрд. долл. За такие деньги можно существовать даже в условиях международной изоляции.

За ценой не постоим?

Подведем итоги. Итак, обеспечить минимальные отчисления от заработанных честным бизнесом средств сегодня все еще реально. Сложнее гарантировать их сохранность в случае различных международных осложнений (когда западные банки начинают без разбору блокировать транзакции и средства на корсчетах). Это на сегодня самый главный форс-мажор. Более реально, хотя дорого и трудоемко, заметать оффшорные следы в случае преследований со стороны властей родной страны. Лучшей иллюстрацией к этому являются титанические усилия Генпрокуратуры Украины по возврату средств, перечисленных за рубеж Павлом Лазаренко. Который, кстати, пользовался распространенными в то время простыми схемами — прямыми перечислениями средств на оффшорные компании в разных странах, зарегистрированными на доверенных лиц. Из двух миллиардов долларов, по некоторым оценкам вывезенных им, найдено пока около 300 миллионов. И то, чтобы найти часть из них, следователям Генпрокуратуры пришлось летать на Антигуа и Барбудас (журналисты помнят загар на лице Николая Обихода, когда он на пресс-конференции отчитывался о найденных там 125 миллионах). «Деньги в оффшорах доставать очень тяжело. Это ситуация аналогичная с Лазаренко, мы потом будем иметь горе такое, что ой-ой...» — констатирует на одной из пленок Мельниченко тогда министр внутренних дел Юрий Кравченко, докладывая Президенту о финансовой деятельности «группы СДПУ(о)». В чем же тяжесть, если, как мы писали выше, все оффшорные транзакции через американские банки подлежат усиленному мониторингу? Да в том, что американские-то банки (равно как и европейские) подобную информацию иметь будут. И действительно смогут отслеживать все схемы наших олигархов. Однако выдадут ли они эту информацию по запросам украинских правохранительных органов — большой вопрос. В общем случае это возможно только по решению суда в стране, из которой запрашивается информация. А положительное решение — лишь в случае, если лицо, относительно которого делается запрос, обвиняется в преступлении, которое является таковым и по местным законам. Кстати, уклонение от налогов не является уголовным преступлением в законодательстве ряда европейских стран. Например, Швейцарии. Зато сегодня в большинстве стран преступлением является отмывание денег (так что нашей прокуратуре надо подавать данные, что наши олигархи, возможно, финансируют терроризм — тогда ими займутся всерьез). При выборе стран, входящих в схему «налогового планирования» все же следует уточнить, у каких из них есть договоры о правовой помощи с Украиной. Договоры эти как правило предусматривают возоможности обмена подобной информацией. А нашим олигархам нужно бояться не собственных властей, а американских. Прецеденты уже были — в разгар борьбы США с талибами появилась информация о блокировании на кодированных счетах в швейцарских банках нескольких сотен миллионов долларов, предположительноп принадлежавших ряду известных украинских бизнесменов и политиков. Правда, пострадавшие не поспешили прийти за своими деньгами…


Владимир Коваленко