– Даже если наказание будет условным, это оставит серьезный отпечаток на моей дальнейшей деятельности. Я могу быть ограничена и в свободе передвижения, и в свободе общения. Безусловно, я буду поражена в своих избирательных правах. Я не буду иметь возможности избираться ни в какие органы государственной власти.
– Надеетесь ли на снятие обвинений?
– Нет, следствие имеет обвинительный уклон. И все, повторю, зависит от того, предъявят ли мне обвинение в организации массовых беспорядков или нет.
– Какова на сегодняшний день политическая ситуация в Киргизии?
– Сейчас в Бишкеке очень спокойно. Идет подготовка к саммиту ШОС, который состоится в августе. Мне это напоминает Москву 1980 года перед Олимпиадой. К примеру, сегодня, по сообщениям МВД, проводятся профилактические беседы с лидерами различных объединений, чтобы не допустить выступлений общественности накануне ШОС. Но основные политические баталии начнутся с приходом осени.
Так складывается всегда, что осень и весна для Киргизии оказываются сумасшедшими. Тем более что буквально перед окончанием весенней сессии принят ряд законов, направленных на приватизацию нашего энергосектора. Это единственный значительный ресурс, который у нас есть. Он имеет стратегическое значение для нашей республики. Осенью, скорее всего, будут попытки со стороны и правительства, и президента приступить к его приватизации. Хотя, в принципе, об этом уже сейчас говорят достаточно уверенно.
– Что может повлечь за собой приватизация энергосистемы?
– Волну нестабильности. Уже сейчас ходит очень много разговоров о том, что вместе с приватизацией мы потеряем независимость. Безусловно, найдутся политики, которые будут стараться разыгрывать эту карту. Приватизация как всего энергокомплекса, так и его частей вызовет очень бурные дискуссии как в обществе в целом, так и на уровне различных ветвей власти. Безусловно, это будет проходить на фоне разговоров о потере независимости, потере ресурсов.
Неразумно распорядившись этим, мы действительно рискуем потерять каноническую независимость, возможность вести диалог на равных с некоторыми странами. Мы с тревогой следим за тем, как продлить этот процесс.
– Со времени «тюльпановой революции» прошло уже более двух лет. Как сегодня складываются отношения Киргизии с ведущими мировыми державами?
– Что касается американцев, то, за исключением того, что время от времени возникает вопрос о размещение авиабаз в Киргизии, мы практически не ощущаем политического присутствия Штатов в республике. Это очень большой контраст по сравнению с тем, что было во время президентства моего отца. Тогда все американские послы были очень активны. У меня сложилось впечатление, что в марте 2005 года была выполнена определенная миссия, план. После тех событий наступил резкий спад интереса к нам со стороны США.
С Россией у нас всегда были хорошие отношения. Мы находимся в поле российских СМИ, у нас показывают ведущие федеральные российские каналы. Частная пресса представлена очень широко. К России у нас очень большой интерес, и мы внимательно следим за тем, что там происходит. Потому как иногда это самым непосредственным образом отражается и на нас. Когда Россия выиграла право проводить Олимпиаду в Сочи, это был большой праздник для всех нас.
Что касается кризиса в отношениях России и Великобритании, думаю, это связано с тем, что, во-первых, в Соединенном Королевстве пришло новое правительство. Сейчас им важно показать себя, зарекомендовать. В России же следующий год – год электоральный. Может быть, и на этом фоне несколько усложнились отношения. На примере нашей республики мы навсегда убедились в том, что предвыборный год – особый. Мне кажется, что рано или поздно обе стороны придут к взаимопониманию. Произойти это может, когда новое британское правительство освоится. Ну или когда в России закончатся все выборы.