Председатель КГБ Юрий Андропов, которому на этой неделе исполнилось бы 90 лет, успел сделать для страны немного. Но то, что сделал, запомнилось. В частности, созданное им в 1974 г. подразделение “А” (группой “Альфа” его стали называть позднее журналисты), имеющее такие же задачи, что и немецкая группа GSG-9 и американская “Дельта”.
В элитное спецподразделение “Альфа” — “коммандос” по-советски — попадали лучшие из лучших. Бойцы владели всеми отечественными и зарубежными видами стрелкового и специального оружия, способны были вести огонь ночью и днем, на предельной дальности, поражали цель с первого выстрела, с первой очереди, на ходу, по вспышкам, на звук...
В считанные секунды бойцы подразделения могли вскрыть любую дверь, люк или замок, перерезать стальные прутья и цепи. Они знали на память планы гостиниц, железнодорожных вокзалов и аэропортов, схемы посольств и иностранных представительств, поэтажные планы жилых домов, особняков и дач дипломатов, аккредитованных в Москве.
Но самих “альфовцев” никто не знал в лицо. Они рассказывали о себе “все, кроме правды”. Даже самые близкие люди не знали о характере их службы.
О том, как формировалось подразделение специального назначения, вспоминает бывший боец группы “Альфа”, а ныне директор антитеррористического центра “Федеральное агентство правопорядка” Александр ЛОЗИНСКИЙ.

В 1972 году исламские террористы из организации “Черный сентябрь” захватили в Мюнхене в качестве заложников олимпийскую сборную Израиля. После неудачной операции по их освобождению руководители силовых ведомств ФРГ приняли решение создать подразделение антитеррора — GSG-9. Американцы стали формировать свою антитеррористическую группу — “Дельта”. Ее руководитель — Чарльз Беквит — написал в объявлении: “Требуются добровольцы в “Дельту”. Гарантируются медаль, гроб или и то, и другое”.
Мало кто верил, что на территории СССР может в то время произойти теракт. Тем не менее Андропов принял решение о создании аналогичного спецподразделения. Начальником этой группы был назначен опытный пограничник, Герой Советского Союза майор Виталий Бубенин.
— На базе одной из военных академий стали готовить особые группы, в состав которых входили специалисты широкого профиля: взрывники, медики, психологи... — рассказывает Александр Лозинский. — Спецподразделения должны были обеспечить охрану особо важных объектов Министерства обороны, связанных между собой так называемым метро-2, по всем документам проходящим как правительственный объект Д-6.
Группа “А”, состоящая из 30 бойцов, подчинялась только председателю КГБ Андропову.
— Однажды нашему подразделению был отдан необычный приказ: захватить штурмом один из самых неприступных подземных объектов. Мы — люди военные, приказ начальства поняли буквально: объект должен быть подавлен. Подземный командный пункт, куда на случай нанесения локального ядерного удара должны были эвакуироваться члены Политбюро и ЦК, находился на глубине 80 метров и напоминал огромную подводную лодку. При объявлении боевой тревоги через короткий промежуток времени бункер должен был просто-напросто “захлопнуться” — “уйти” в так называемый режим вентиляционного обеспечения. Времени у нас было в обрез. Объект охраняло подразделение 9-го управления КГБ.
Мы прекрасно знали “географию” не только этого объекта, но и схемы аналогичных объектов за рубежом… Поэтому вскоре проникли под землю и оказались в центральном пункте управления всеми техническими системами. И тут я услышал такую отборную брань… Начальник охраны, на ком лежало обеспечение дежурств, костерил нас на все лады: “Что вы наделали?.. В этот объект вложены миллиарды долларов… Он считался неприступным…”
По указанию Андропова было начато служебное расследование, и вскоре на всех спецобъектах появились расчетно-аналитические группы. А нам стало ясно, что это не последний наш штурм…
“Подкрутить приборы!”

Приход Андропова к власти положил конец обильным пиршествам в Кремле. Вместо набегов на охотничьи угодья Андропов организовал для руководящей верхушки “учебную тревогу”.
— В подземный объект на глубину 80 метров мы эвакуировали оперативный состав №1: членов Политбюро и кандидатов в члены Политбюро, а также состав №2: членов ЦК и первых лиц Совмина. В бункере для них были приготовлены комнаты отдыха, спецбуфеты, столовые... Почти всем руководящим работникам было за 70… Жизнь “на глубине” им давалась нелегко. В течение первых суток каждого шестого из них нам приходилось поднимать наверх. Случалось, нам пеняли: не умеете работать со спецконтингентом… Мы вовремя не могли подсуетиться: подать высокопоставленным чиновникам пальто, помочь его снять… Мы считали, что перед нами стоят другие задачи: обеспечить их безопасность.
Отвечать за жизнь высшего звена власти на самом деле было непросто.
— После аварии на Чернобыльской АЭС один из членов ЦК, курирующий экономический отдел, а впоследствии ставший секретарем ЦК, решил лично побывать на месте трагедии. В сопровождении личной охраны — сотрудников “девятки” (девятого управления) — он спустился в подземный объект, откуда его подвижным составом доставили к специально оборудованному бронетранспортеру. В Белоруссию с ним отправился и майор нашего подразделения. А был наш коллега парень не промах: выполнял спецзадания во многих странах мира, при этом, оказавшись без документов, попадал за рубежом не в одну тюрьму... Так вот, пересекают они первую линию оцепления — наш майор начинает беспокоиться: приборы показывают предельно допустимый уровень радиации. А охраняемая персона командует: “Вперед! Я в перископ вижу — в оцеплении стоят бойцы без всяких средств защиты”. Наш коллега объясняет чиновнику: “Это смертники…” — тот не верит… БТР мчится на всех парах к реактору. Тогда наш майор дает команду младшему офицеру подкрутить приборы… У члена ЦК наступил ступор, когда он увидел, что стрелку зашкалило... Спустя минуту чиновник дал команду “поворачивать к черту”. Наш коллега вернулся приунывший: за самоуправство ждал перевода в дальний гарнизон… А вместо этого увидел себя... в наградных списках. Член ЦК, вернувшись из Чернобыля, проконсультировался со специалистами, и те ему подсказали, кто спас его от смертельной опасности. Наш майор получил орден Красной Звезды.

Саранча размером с большущую крысу

— Для работы на спецобъектах требовалась определенная психологическая устойчивость. Мы также должны были уметь работать в противогазах и специальных костюмах. На тренировки мы выезжали на специальный полигон в Средней Азии. Полосу препятствий проходили следующем образом: надевали средства защиты и шли в зону, а в это время на нас с самолетов “проливали” спецкоктейль: зарин, который поражает органы дыхания, и иприт, поражающий кожу. На полигоне были подопытные животные, в том числе и собаки. После “обработки” зоны они обгорали до мяса, до роговиц…
Спустя несколько лет мне довелось работать на полигоне инструктором. Я водил в зону группы спецназа из Монголии, Венгрии, Чехословакии… Мы находились в зоне 40—45 минут, при этом пересекали несколько рубежей поражения. Многие группы “ломались” уже на первом рубеже. Немцы, помню, делали страшные глаза и тут же выскакивали из зоны. Некоторых товарищей из братских стран мне приходилось лупить по башке, когда они машинально пытались стащить с себя противогаз. Бывало, иные из курсантов падали в обморок, и их волоком тащили к выходу. А ведь это были уже подготовленные люди…
А “пробежку” полосы с вьетнамцами я запомнил на всю жизнь. Провожу группу через первый рубеж, второй… Смотрю, чем хуже выглядят собачки, тем хуже выглядят бравые офицеры… Потом у них сработал рвотный рефлекс. Через стекла противогаза вижу, что рвотные массы у вьетнамцев поднялись до уровня глаз. Я знаю, если они не выдержат и сорвут противогазы, я буду иметь вместо офицеров покойников. Даю отмашку, показываю старшему в группе: все, мол, выходим из зоны. А он мне в ответ категорически: “Ни в коем случае!” Идем дальше… И тут я вижу, что рвотная масса уже не плещется у вьетнамцев в противогазах… Они ее просто-напросто... проглотили. Пока мы шли по зоне, это повторялось еще несколько раз.
Зато наш спецназ проходил зону от начала до конца без всяких приключений. Они видели еще и не такое… Но однажды в зоне задымления я потерял из виду двух своих подопечных. Найти их не мог минут 8 — в противогазе видимость ограничена, да и пот заливает глаза. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что два здоровенных спецназовца… ловят в выжженной степи саранчу. Надо признаться, что насекомые эти были весьма необычные, выращенные на спецхимии: мутанты-великаны размером с большущую крысу... Несмотря на запреты, спецназовцы частенько протаскивали их втихую в санпропускник, обрабатывали, отмывали и показывали потом в частях как среднеазиатский сувенир.
Создавая антитеррористическую группу, Андропов сработал на опережение. Когда терроризм стал реальностью — “Альфа” уже была.