Власть не на шутку встревожена. «Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств» начала выполнять свое предназначение по защите региональных языков. Сначала в Харькове, затем в Луганской области, в Севастополе, в Донецкой области местные власти приняли решения о придании русскому языку статуса регионального. И это только начало. Следует ожидать, что местные советы многих городов и областей страны, жители которых используют русский язык, реализуют обязательства Украины перед европейским сообществом о придании русскому языку статуса регионального, воплощенные в Законе о ратификации хартии. Подобные решения местных советов следует ожидать и в отношении других языков, перечень которых зафиксирован в Законе. Румынского — в Черновицкой области, венгерского — в Закарпатье, болгарского — в Одесской области, везде, где население действительно использует так называемые региональные языки.

 

Представители центральной власти спешно сделали заявления о незаконности принятых решений и даже о незаконности самого Закона о ратификации Хартии.

 

В чем же причина тревоги? Почему введение в действие международного договора, отражающего европейские принципы языковой политики, так возмутило власть, беспрерывно декларирующую свою приверженность европейским ценностям? Может быть дело в том, что в действительности Европа со своими ценностями демократии и свобод остается для власти бесконечно чуждой? Может быть Европейская хартия вступает в непримиримое противоречие с языковой политикой, проводимой властью, которая направлена на языковую ассимиляцию, то есть на утверждение украинского языка как единственного языка страны?

 

Именно так. Новейшая история Украины убедительно подтвердила, что представления власти о единении нации вокруг украинского этноса при помощи установления абсолютного господства украинского языка — глубоко ложные. Попытки реализации этих представлений лишь усилили раскол общества, разделенного уже не столько языковым различием, сколько дискриминацией русскоязычных граждан по языковому и национальному признакам. Такие представления власти кажутся европейцу дремучим анахронизмом. Европа предлагает следовать Хартии о языках, идея которой может быть выражена в лозунге «единство во многообразии». То есть, путь к единению нации лежит в уважении языковых предпочтений граждан, свободе использования региональных языков, наряду с государственным, во всех сферах общественной жизни.

 

И что же в таком случае предпринимает оранжевая власть, упорно не желающая отказываться от своих заблуждений? Она предпринимает попытку перетолковать Хартию и подготовить новый вариант закона о ее ратификации (третий по счету!).

 

Поводом для нового толкования Хартии стал миф об неправильном переводе ее текста и, прежде всего, названия с английского языка на украинский (как и на русский) . Претензия к переводу сводится к тому, что содержащееся в названии словосочетание «языков меньшинств» дает основание полагать, что документ направлен на защиту прав людей — носителей таких языков. Это привело к ошибочной трактовке Хартии, отраженной в Законе о ратификации. Власть полагает, что цель Хартии состоит не в защите носителей региональных языков или языков меньшинств от ассимиляции, а в охране языков безотносительно к их носителям. При этом приоритетной должна быть поддержка языков, находящихся под угрозой возможного исчезновения. Например, караимского, крымчацкого, древнегреческих (урумского, румейского), ромского, (цыганского).

 

Дифференцированный подход к выбору мер защиты языков в зависимости от их распространения следует трактовать так: чем ближе язык к грани исчезновения, тем масштабнее должны быть меры по его защите. Если язык не находится под угрозой исчезновения, то и принимать меры по его защите не надо, можно ограничится лишь включением его в перечень региональных. Так предлагается поступить едва ли не со всеми исторически распространенными языками Украины, включенными в действующий Закон о ратификации Хартии (румынским, венгерским, польским и т. д.). Тем более, что эти языки уже обладают правовым статусом государственных в других странах Европы.

 

И, наконец, главное: русский язык не относится к языкам, подлежащим принятию защитных мер, предусмотренных Хартией. Во-первых, потому как он не находится под угрозой исчезновения. Во-вторых, потому что русский язык общераспространенный, то есть, согласно терминологии Хартии, «нетерриториальный». А в отношении нетерриториальных языков защитные меры не применяются.

 

Рассмотрим обоснованность такой трактовки Хартии.

 

В оригинале название Хартии звучит: «European Charter for Regional or Minority Languages». Если бы по-украински от слова «меншина» можно было образовать прилагательное, следовало бы сказать: «Європейська хартія регіональних мов або меншинних мов». Допустим. Только что это меняет в принципе? По версии власти, в этом случае становится ясно, что Хартия защищает языки, а не права человека. Однако в Преамбуле к Хартии сказано: «Право на использование регионального языка или языка меньшинства в частной и общественной жизни [public life] есть неотъемлемое право в соответствии с принципами, провозглашенными в Международном пакте ООН о гражданских и политических правах и в соответствии с духом Конвенции Совета Европы о защите прав и основных свобод человека». То есть Хартия защищает права человека. В Пояснительном докладе к Хартии, представляющем официальное толкование ее положений Советом Европы, разъясняется: «Имеется в виду обеспечивать, насколько разумно возможно, использование региональных языков или языков меньшинств в сфере образования, в средствах массовой информации и создать возможности для их использования в судопроизводстве и административном обиходе, в экономической, общественной жизни, при проведении культурных мероприятий».

 

Лишь наличием возможностей полноправного использования какого-либо регионального языка или языка меньшинства исключается предпосылка к его исчезновению. Если же носители языка лишены неотъемлемого права его использования в общественной жизни или это право ограничено, то такой язык рано или поздно исчезнет, ибо его носители вынуждены будут от него отказаться в пользу языка, обладающего полным спектром прав. Такой исход неизбежен, независимо от того, какое положение занимает язык в текущий момент, тысячами исчисляются его носители или миллионами. Именно такое толкование положения Хартии о необходимости защиты «исторических региональных языков или языков меньшинств, некоторые из которых находятся под угрозой возможного исчезновения», содержится в Пояснительном докладе к Хартии (п. 2).

 

Теперь о дифференцированном подходе к масштабу принимаемых в отношении каждого языка защитных мер. Согласно Хартии, применение этих должно быть мер оправдано наличием существенного количества носителей языка. Что означает следующую логику дифференцированного подхода. Если количество носителей некоторых языков настолько мало, что применение предлагаемых Хартией мер не оправдано, то такие языки не подпадают под систему защитных мер Хартии (например, караимский, языковая группа которого согласно Всеукраинской переписи населения 2001 года насчитывает 72 чел., крымчацкий — 68 чел.). Впрочем, следует заметить, что включение таких языков в перечень региональных языков, в отношении которых гарантируется применение принципов языковой политики,  возможно. В Европе к таковым, согласно законам о ратификации, отнесены и малораспространенные языки — корнуоллский, шотландский, ольстерско-шотландский и мэнско-гэльский в Великобритании, нижнесаксонский и лимбургский в Нидерландах, а также ромский и нижненемецкий в ряде земель Германии.

 

При количестве носителей языка, достаточном для принятия охранных мер, принцип дифференцированного подхода к выбору таких мер сформулирован в Пояснительном докладе к Хартии (п. 46): «…чем больше носителей того или иного регионального языка или языка меньшинства, тем «сильнее» выбираемый вариант; более слабая формулировка принимается к исполнению лишь тогда, когда из-за положения данного языка неприменим более сильный вариант». Руководствуясь этим принципом, государства, ратифицировавшие Хартию, предусмотрели конкретные возможности использования различных языков в сферах общественной жизни. При этом во всех случаях под действие законов о ратификации Хартии подпали все более или менее распространенные в государстве языки. Включая даже государственные, но менее распространенные, — шведский в Финляндии, ретороманский и итальянский в Швейцарии, а также языки, имеющие официальный статус на региональном уровне, — баскский, каталонский и другие языки Испании.

 

Дифференцированный подход к отдельным языкам был использован в варианте ратификации от 1999-го (отмененной Конституционным судом по надуманным процедурным вопросам). В действующем Законе о ратификации он отсутствует. Шесть лет назад именно те, кто сегодня у власти, говорили, что такой подход юридически закрепляет неравенство языков и нарушает права человека. Сейчас эти же люди признают, что такой подход стал практикой Европы. Только забывают сказать, что дифференцированный подход к языкам в Европе применяется не для того, чтобы  исключить широко распространенные языки из-под действия Хартии, а наоборот, для того, чтобы создать этим языкам наиболее благоприятные возможности.

 

Ошибочна трактовка властью и термина «нетерриториальных» языков, на основании которой она отказывает в применении Хартии к русскому языку. Согласно Хартии (ст. 1, п. b), «термин «территория, на которой используется региональный язык или язык меньшинства» означает географическую местность, где такой язык является средством общения определенного количества лиц, которое оправдывает осуществление разных охранительных и поощрительных мероприятий, предусмотренных в этой Хартии». Очевидно, что критерием территориальности языка является не его географическая распространенность, а численность его носителей. И под «территорией» может пониматься, как территория всего государства, так и территория отдельного региона этого  государства. Ведь в Хартии не сказано, что язык, распространенный на всей территории государства и при этом являющийся языком меньшинства населения, является нетерриториальным. Так что к русскому языку вполне применим термин Хартии «региональный язык  или язык меньшинства».

 

В Пояснительном докладе к Хартии (п. 36) положение Хартии о нетерриториальных языках иллюстрируется примерами таких языков — идиш и ромский (цыганский). То есть, речь идет не о широко распространенных языках, а о языках с дисперсным проживанием их носителей, что делает затруднительным открытие школ с обучением на таких языках, использования таких языков в судах и т. д. Это подтверждается и опытом ратификации Хартии в европейских государствах. Нетерриториальными языками названы лишь армянский — на Кипре, ромский — в Швеции, Финляндии и Нидерландах и идиш в Швеции и Нидерландах. Ошибочность представлений нашей власти относительно русского языка как нетерриториального очевидна.

Реальная проблема с Хартией в Украине не в том, что она, якобы, будет препятствовать развитию украинского языка, а  в том, что власть не хочет ее реализовывать, подыскивая надуманные поводы.

 

По своему толкуя Хартию, власть сознательно искажает ее смысл. Для того, чтобы дезинформировать общество и, протащив через Верховную Раду новый вариант ратификации, в конечном счете, свести действие Хартии к нулю. Выразим надежду, что народные депутаты нового созыва не дадут себя обмануть. Если это все же произойдет, то можно будет считать, что Украина не выдержала экзамена на европейскость.