Виной ли тому внутриполитическое напряжение, с которым страна ожидает окончательной ликвидации властных полномочий Ющенко или внимание приковала к себе трагическая гибель Евгения Кушнарёва, но правые и левые, националисты и интернационалисты напрочь проигнорировали событие, ещё недавно повергавшее одних в состояние ностальгической эйфории, а других – приводившее в бешенство. Я имею в виду 353-ю годовщину Переяславской Рады, случившейся аккурат 18 января.

 

В этот день 353 года назад запорожские бандиты, прозванные позднейшими украинскими псевдоисториками «славным лыцарством», орали, разгорячённые морозом и самогоном, что клянутся навеки хранить верность московскому православному царю, верно служить под его высокой рукой. И много ещё чего обещали казачки.

 

Особенно их возбуждал тот факт, что, находясь на грани поражения от Речи Посполитой, уже чувствуя седалищем шершавость кола, на который имели обыкновения водружать мятежников королевские гетманы, они нашли хитрый выход, моментально поднявший их от статуса грабителей с большой дороги, «промышлявших» на пограничье трёх государств, пользуясь ничейностью «Дикого поля», до роли «элиты нации».

 

Напомню, мятеж казачки подняли из-за того, что хотели быть как шляхта, то есть – иметь право владения землёй и крепостными. В принципе и то, и другое у них и так было, но владение было условным (на период службы) и могло быть изъято за ненадлежащее исполнение обязанностей (как, собственно произошло у Хмельницкого с его хутором Субботов).

 

Поначалу, после первых успехов. Хмельницкому удалось договориться о поддержке мятежа татарской конницей, что, правда, отдало на разграбление татарам ту самую Украину, за которую, по националистической легенде казачки страдали и кровь проливали, но зато уравновесило силы казаков и коронной армии. Но хан, навоевашись и набрав украинский полон заключил с польским королём мир и отправился восвояси. Хан, он был политиком, а не бандитом и знал, что помогать можно кому угодно, но договариваться надо исключительно с легитимной властью.

 

Самостоятельно казачки устоять против тяжёлой кавалерии (гусар), наёмной пехоты и правильно организованной артиллерии не могли, два последовательно продиктованных королём мира, содержали всё более жёсткие и унизительные условия. В принципе, даже последний Белоцерковский мир 1651 года содержал вполне приемлемые для казаков условия. Он уравнивал их в правах землевладения со шляхтой. Правда, только в пределах Киевского воеводства, но зато туда запрещалось вступать коронным войскам. Число реестровых казаков определялось в 20000 человек. Это было в два раза меньше, чем по условиям Зборовского договора 1649 года, но вполне достаточно, учитывая, что реестровые казаки суть часть королевской армии. Число же постоянных коронных войск, состоявших преимущественно из наёмников, никогда не превышало 30000-35000 человек. То есть казачье войско, «защищавшее» одно лишь Киевское воеводство, определялось по численности практически таким же как, регулярная коронная армия, оборонявшая всю южную и восточную границу.

 

Примерно на треть сокращалась подведомственная гетману Хмельницкому территория, но она всё равно превышала по размерам остальные магнатерии Речи Посполитой.

 

Повторю, казаков всё это вполне устраивало, кроме того, что они не были признаны единственными и неповторимыми владельцами всех крестьян и горожан Украины. Более того, договоры предписывали им жить исключительно в королевских имениях, то есть, за ними сохранялся статус условного владения землёй, только на период службы, в то время, как шляхта владела землёй наследственно. Поскольку основное противоречие не было разрешено, было понятно, что казаки начнут новую войну. Готовились к ней и поляки, надеясь окончательно добить Хмельницкого и полностью восстановить status quo, как было до 1648 года.

 

У казачества была возможность отбить очередное польское наступление и даже провести удачную наступательную кампанию, как в 1648-1649 годах. Для этого надо было привлечь к восстанию широкие слои украинского крестьянства, находившегося в крепостной зависимости от польской шляхты. Крестьяне, дававшие армиям Хмельницкого неисчислимые резервы, делали их непобедимыми. Именно поэтому, после сепаратных сделок короля и хана, не раз ставивших казачью армию на грань уничтожения, поляки даже не пытались её добить, а заключали договоры. Пока Хмельницкого поддерживали крестьяне, его можно было сколько угодно раз разгромить в полевом сражении, но невозможно было уничтожить.

 

Однако, к 1654 году, когда новое польское наступление стало реальностью, казачьи отряды показали себя совершенно небоеспособными, а хан отказал в поддержке, крестьяне, ранее безоговорочно поддерживавшие Хмельницкого, уже знали, что его цель заключается лишь в замене шляхты на казаков. В остальном же крепостническая система должна была остаться прежней. Они уж не желали просто так воевать за чужие интересы. Необходим был гетманский универсал, который гарантировал бы их права. Против такого шага выступали казаки – основа вооружённых сил и бюрократического аппарата Хмельницкого. Он понимал, что если пойдёт навстречу желаниям крестьян – потеряет власть, сметённый казачьим заговором, а если поддержит казаков – погибнет в бесперспективной войне с Речью Посполитой.

 

Вот тут-то Хмельницкий и придумал ход, чисто украинская хитрость которого подтверждается тем, что он был немедленно поддержан казаками. Он обратился к царю Алексею Михайловичу с просьбой поддержать единоверцев. Хмельницкий играл в беспроигрышную игру. Царь не мог отказать. Как ни сопротивлялся Алексей Михайлович бессмысленной войне с Польшей, а Земский собор принудил его воевать именно потому, что православная этика не позволяла отказать в помощи «братьям во Христе» (в России ведь не знали, что казаки молятся не Святому кресту, а золотому тельцу). Война принимала международный характер. Её основная тяжесть падала на Россию. Казачьи части использовались только как вспомогательные силы, а чаще просто мародёрствовали. Православное крестьянство Украины не могло выступить против союза с православными братьями по крови, а большего от него и не требовалось – как военная сила украинское крестьянство перестало интересовать казаков сразу по вступлении в войну России, с её мощной армией.

 

Гарантией соблюдения казачьих хозяйственных интересов было прописанное в договоре обязательство царя не вмешиваться в украинскую административно-хозяйственную автономию. Цари и не вмешивались: даже Пётр I подавил только политическую измену, не меняя хозяйственного уклада. Однако через сто с лишним лет после Переяславской Рады украинская казачья старшина – потомки бандитов Хмельницкого, наконец, поняла, что у неё никогда не хватит сил, чтобы самостоятельно закрепостить украинское крестьянство. Тогда казачки отказались от остатков автономии и помогли матушке-царице разогнать разбойничье гнездо на сечи, в обмен на статус русских дворян и помощь имперской военной машины в закрепощении соотечественников.

 

Таким образом, принятием переяславских статей 1654 года, Хмельницкий обеспечил реализацию и защиту интересов небольшой группы своих сообщников, ещё даже не оформившихся в класс или сословие на 110-120 лет вперёд. Надо отдать должное его проницательности и макиавеллизму, с которым он сумел втравить Россию в бессмысленную (с точки зрения российских государственных интересов) войну, послужившую первым толчком к разрушению и конечному уничтожению Речи Посполитой.

 

Не зря казачки так радовались морозным утром 1654 года. Да и злобствование сегодняшних нациков по отношению к тем событиям можно понять. Они то все не из казаков (сколько бы не пели о том, что «козацького роду»), а как раз из тех посполитых, окончательное закрепощение которых было предопределено ловким ходом хмельницкого.